|
|
|
|
|
Библейские патриархи (Бытие, главы 12-35)
И встретил Иаков в долине Рахиль,
Он ей поклонился, как странник бездомный.
Стада подымали горячую пыль,
Источник был камнем завален огромным.
Он камень своею рукой отвалил
И чистой водою овец напоил.
Анна Ахматова
«Библейские стихи»
Сказание о Вавилонской башне и рассеянии народов – последняя библейская легенда, посвященная всеобщей истории человечества. 11 глава книги «Бытие» заканчивается родословием потомков Сима, одного из сыновей Ноя, после чего на сцену выходят патриархи Авраам, Исаак, Иаков - родоначальники еврейского народа.
Судьба племени излагается как ряд захватывающих жизнеописаний, народ присутствует в этих рассказах лишь как фон, в центре внимания – отдельные личности. И какие личности: мощные, величественные, полнокровные! Непростые и отнюдь не идеальные характеры, живые сильные чувства... «Галереей портретов, выступающих на фоне мирного ландшафта» назвал сказания о патриархах автор известной книги «Фольклор в Ветхом Завете» Джеймс Фрэзер.
В европейском искусстве образы библейских патриархов долгое время оставались в тени.
Ветхозаветная история воспринималась в христианском мире как пролог к событиям, изложенным в Новом Завете, поэтому праотцы почитались прежде всего как предки Христа. Евангелие от Матфея начинается с «родословия Иисуса Христа, Сына Давидова, сына Авраамова»: «Авраам родил Исаака, Исаак родил Иакова, Иаков родил Иуду и братьев его». Через много поколений от потомков Иуды родился Иосиф, муж Марии, матери Иисуса.
Хотя Иосиф формально вовсе не являлся отцом Христа, считающегося Сыном Божьим, для церкви было чрезвычайно важно возвести род Иосифа, в семье которого родился и рос Иисус, к ветхозаветным патриархам и подчеркнуть, что в своей земной жизни Христос происходил из рода Авраама. В еврейской традиции слово «праотец» имело значение «прародитель народа Израиля», но для христиан на первый план выступил иной смысл: «прародитель Христа».
Естественно, что произведения, посвященные патриархам, не занимали заметного места в христианских храмах. В русских церквях с 15 в. изображения патриархов традиционно помещались в верхнем, так называемом праотеческом ряду иконостаса. В искусстве Западной Европы cцены из жизни патриархов можно встретить в скульптурном убранстве готических соборов, на фресках и мозаиках, на боковых створках алтарей.
Среди этих произведений есть очень значительные: мозаики в церкви Санта-Мария Маджоре в Риме (5 в.), мозаики в церкви Сан- Витале в Равенне (6 в.), скульптурные композиции собора в Шартре (12-14 вв.), фрески в Верхней церкви Сан-Франческо в Ассизи (кон. 13 в.), и наконец, Восточные врата флорентийского Баптистерия (перв. пол. 15 в.) – шедевр скульптора Лоренцо Гиберти. Эти дивной красоты врата, где на 10 рельефах из позолоченной бронзы представлены сцены из Ветхого Завета, Микеланджело по праву назвал «Вратами рая».
Перелом в отношении к интересующей нас теме наступил в эпоху Высокого Возрождения, и связан он был с важнейшим событием в мире искусства: на свет родилась картина. Мастера Ренессанса превратили картину в самодостаточное произведение, которое не зависело от конкретного интерьера и не являлось частью какого-либо более крупного композиционного целого (например, алтаря). Ренессанс заложил основу для грядущего торжества живописи: 17 век стал временем расцвета классической картины.
Подчеркнем, что хотя в это время успешно развивались портрет и натюрморт, пейзаж и бытовой жанр, вершиной искусства считалась картина на мифологический сюжет. И не случайно именно в 17 столетии художники чаще всего обращались к сюжетам Ветхого Завета, среди которых их неизменно привлекали сказания о патриархах.
Отметим, что хотя в 17 веке художник стал менее зависим от воли заказчика, он все же не был абсолютно свободен в выборе темы для будущей картины.
Так в католических странах – Италии и Испании – широкое обращение живописцев к Ветхому Завету не поощрялось; напротив, в протестантской Голландии такие ограничения в 17 столетии уже не имели силы. Тем не менее, значительные произведения на ветхозаветные темы создают не только голландцы - Рембрандт и художники его школы, но уроженец католической Фландрии Рубенс, набожные испанцы – Мурильо, Рибера, Веласкес, итальянец Караваджо.
Почему же живописцев, иногда вопреки мнению церковных авторитетов, привлекали ветхозаветные сказания? Разве мало было им сюжетов из Нового Завета и жизнеописаний святых? Вспомним, что обостренное чувство текучести времени, ощущение изменчивости бытия – характерная черта мироощущения людей 17 столетия, и это коренным образом отличало наступившую эпоху от Ренессанса с его поисками вечной гармонии человека и природы.
Ничего вечного не существует, гармонии нет, мир пребывает в постоянном становлении, человек не совершенен, не идеален, но зато как многогранен, как интересен! Вот что декларировали художники 17 века, и именно ветхозаветные предания давали живописцам драгоценную возможность показать человека в переломный, как сейчас принято говорить, судьбоносный миг его жизни.
В сказаниях о патриархах характеры даны в развитии, их внутренняя эволюция очень убедительна. Присмотримся к фигуре Иакова. С помощью сомнительной уловки получает он благословение своего отца Исаака и право на первородство. Затем Иаков сам становится жертвой недостойной хитрости, игрушкой в руках тестя: вместо Рахили, за которую Иаков служил семь лет, Лаван отдает ему в жены Лию.
Таков Иаков в молодости. На склоне лет это уже не Иаков, а Израиль – почтенный отец большого семейства, проживший содержательную достойную жизнь. Он единоборствовал с Богом, явившимся ему в виде ангела (выход на Text_9 «Время ангелов»,часть 2), потомство его будет многочисленно, как песок морской.
Есть еще одна причина, побуждавшая художников обращаться к темам Ветхого Завета: их интерпретация давала мастеру больше свободы, чем воплощение на холсте эпизодов из Евангелия.
Над евангельскими сюжетами тяготели многовековые каноны: сама сцена, персонажи, композиция, непременный набор атрибутов были «утверждены» еще в эпоху Средневековья. Эти весьма устойчивые каноны воспроизводились тысячи раз, и хотя живописцы 17 столетия трактовали их несравненно свободнее, чем средневековые и даже ренессансные мастера, все же в их задачу входило новаторство в рамках существующей традиции.
Обращаясь к ветхозаветным сказаниям, художник обретал гораздо большую независимость: он мог избрать совершенно оригинальную, свежую тему и интерпретировать ее, не оглядываясь на стереотипы, сообразно собственным эстетическим представлениям и вкусам.
Не будем, впрочем, преувеличивать значение ветхозаветных сюжетов в живописи 17 столетия: таких произведений было несравненно меньше, чем картин евангельской тематики.
Однако значение этих работ для эволюции искусства велико, потому что они давали мастерам возможность решать новые профессиональные задачи, побуждали фантазию. Приведем несколько примеров того, как обращение к ветхозаветным преданиям расширяло творческий диапазон живописцев.
|
|
Рембрандт. Жертвопри- ношение Авраама. 1635 г.
|
|
Несчетное число раз европейские художники изображали в алтарных композициях с распятьем скорбящую мать – деву Марию. Бессильно поникшая, она всегда стоит по правую руку Христа.
Меж тем мы насчитаем лишь несколько произведений, темой которых стала скорбь отца - Авраама, по велению Бога приносящего в жертву своего сына Исаака, но каждая из этих работ предлагает оригинальное решение темы. На картине голландского художника Яна Ливенса Авраам и Исаак стоят на коленях, исступленно обнимая друг друга.
Оба смотрят на небо, словно вопрошая, за что им послано такое тяжкое испытание. Картина страстного Караваджо построена на контрасте света и тени, мирного пейзажа и порывистого движения. Три сплетающиеся руки и три потрясенных лица - ангела, Авраама и Исаака -
|
|
образуют как бы светящийся треугольник на спокойном нейтральном фоне. И наконец, Рембрандт. Сравним его знаменитое полотно «Жертвоприношение Авраама» с работами Ливенса и Караваджо, а также с эффектной картиной флорентийца Андреа дель Сарто. Изобразить искаженное ужасом лицо Исаака, отчаяние, жалость и растерянность на лице Авраама – такое решение представлялось самым убедительным и логичным всем художникам, кроме Рембрандта.
На его картине мы вовсе не видим лица Исаака. Авраам закрыл его рукой, и в этом жесте сосредоточены все чувства отца: единственное, что он еще может сделать для сына, это избавить его от ужасного зрелища. Волшебный рембрандтовский свет падает, как и у Караваджо, на руки и лица Авраама и ангела. Но самое освещенное место на холсте – беззащитная грудь Исаака, простертого перед отцом: жертва не принесена, но она принята Богом, защитившим и осенившим своим светом обреченного на заклание юношу.
|
|
Андреа дель Сарто. Жертво- приношение Авраама. 1527 г.
|
|
Еще один пример. В Евангелии мы не найдем упоминаний об обычной земной любви между мужчиной и женщиной. Однако для искусства 17 столетия, с его вниманием к изменчивому внутреннему миру человека, тема любви - одна из самых притягательных, поэтому отсутствие любовных сюжетов в Новом Завете художники восполняли, обращаясь к античным мифам.
Но и в античной мифологии с ее мощным чувственным началом почти нет сюжетов, позволяющих художнику рассказать на холсте о чистых нежных чувствах жениха и невесты, о первой встрече, о первом взгляде, о трепетном движении душ навстречу друг другу. Такие сюжеты находили живописцы в книге «Бытие»: любовь Исаака и Ревекки, Иакова и Рахили.
Встреча Ревекки с Элиэзером, посланным Авраамом в Харран за женой для
Исаака, и
|
|
встреча Иакова с Рахилью происходят у колодца, который в обеих
сценах оказывается в центре повествования. Остановив свой караван у колодца,
Элиэзер молился о ниспослании ему знамения: дева, предназначенная в жены Исааку, должна начерпать воды для всего каравана. Этой девой и оказалась Ревекка. Иаков, увидев Рахиль, отвалил камень от устья колодца, чтобы напоить стада своего будущего теста Лавана. Только после того, как овцы были напоены, юноша поцеловал двоюродную сестру и заплакал. С библейских времен колодец символизирует у иудеев плодородие, возрождение, начало новой жизни, священный брак. То, что Ревекка, а через много лет сын ее Иаков, напоили животных, означало для знающего эту символику читателя очень многое: рождение скрепленной любовью новой семьи угодно Богу.
|
|
Эстебан Мурильо. Ревекка и Элиэзер.
1650 г.
|
|
Изображая встречу Элиэзера с Ревеккой и Иакова с Рахилью, художники строго следовали библейскому тексту и сделали колодец (кстати, очень выигрышный мотив для живописца!) важным композиционным центром своих картин.
Два мастера, Никола Пуссен и Эстебан Мурильо, создали свои работы почти одновременно: Пуссен пишет «Элиэзера и Ревекку» в 1648г., Мурильо – около 1650 г. Примечательно, что Пуссен избрал этот сюжет потому, что заказчик
|
|
пожелал, чтобы на картине было изображено сразу несколько красивых девушек. Мэтр французского классицизма строит свое полотно на перекличке пластических мотивов: прекрасные юные тела он уподобляет изящным сосудам, которые девушки держат в руках, несут на головах. Картина проникнута духом античности: величавые девы напоминают греческие кариатиды - колонны в виде женских фигур. На холсте Мурильо, всегда внимательного к бытовой детали, перед нами предстает типичная сценка испанской жизни: женщины с кувшинами, по своему обычаю, собрались у старого каменного колодца.
Такие колодцы, как и пейзаж, на фоне которого разворачивается действие картины, по сей день характерны для Андалузии. У Мурильо Ревекка дает пить истомившемуся страннику, еще не ведая, какую весть он ей несет. На полотне Пуссена Ревекка уже знает, что она избрана в жены Исааку, и прижимает руку к груди в преддверии грядущего счастья.
|
|
Якопо Пальма Старший.
Иаков и Рахиль. Ок. 1520 г.
|
|
История Иакова и Рахили особенно трогательна. В библейском повествовании об их любви это слово упоминается всего дважды, но с какой убедительностью передана сила чувства!
«И служил Иаков за Рахиль семь лет, и они показались ему за несколько дней, потому что он любил ее». Сцена встречи Иакова с юной пастушкой (имя Рахиль означает «овечка») уже в эпоху Позднего Возрождения воспринималось
|
|
художниками как пастораль - лирическая идиллия, воспевающая простую и чистую пастушескую жизнь в гармонии с прекрасной природой. На картине венецианца Якопо Пальмы Старшего (Пальмы Веккио) Иаков церемонно пожимает девушке руку и целует ее в щеку.
Позы Иакова и Рахили, одетых по последней венецианской моде, немного жеманны. У колодца пастухи поят овец, мирный пейзаж исполнен покоя.
Совсем по-другому трактует сцену у колодца Клод Лоррен – замечательный художник французского классицизма. Имя Лоррена не столь хорошо известно публике, как имя его современника Пуссена, но в истории европейского искусства Лоррену принадлежит заметное место.
В частности, очень значителен его вклад в развитие пейзажного жанра. Существует мнение, что, обращаясь к библейским сценам, Лоррен как бы замаскировывал свой интерес к пейзажу (вспомним, что пейзаж, в отличие от картины на мифологический сюжет, не считался в 17 столетии серьезным жанром). Действительно, на картинах Лоррена мы видим многоплановые панорамы природы. Фигуры людей на его холстах на первый взгляд малозаметны по сравнению с ландшафтом. И все же представляется, что мифологическая сцена вводится у Лоррена в пейзаж не только по формальным причинам.
Вот что пишет искусствовед С. Даниэль о картине Лоррена «Утро» («Иаков, Рахиль и Лия у колодца»): «Художественный образ строится как единство поэтических ассоциаций: встреча Иакова и Рахили и встреча с солнцем, пробуждение любви и пробуждение природы, событие легендарной истории и мгновение настоящего времени».
|
|
Клод Лоррен. Бракосочетание Исаака и Ревекки. Фрагмент. 1648 г.
|
|
Глубина Рембрандта, темперамент Караваджо, величественность Пуссена, реалистическая достоверность Мурильо, милая сентиментальность Пальмы Старшего, лирика Лоррена... Что в произведениях на библейские темы убеждает нас, современных зрителей, более всего? Томас Манн в докладе о своем романе «Иосиф и его братья» вспоминает, как машинистка, возвращая ему перепечатанную рукопись первой части романа - «Былое
|
|
Иакова», сказала: «Теперь хоть знаешь, как все это было на самом деле!». Этот несколько наивный комплимент простой женщины великий писатель ценил больше, чем лестные отзывы маститых критиков.
И если мы, глядя на картины старых мастеров, почувствуем, что знаем, «как все это было на самом деле»: как выронил из руки нож потрясенный Авраам, как у колодца замерла от счастья юная Ревекка, как впервые взглянули друг на друга Иаков и Рахиль, – значит, живописцы донесли до нас драгоценное послание из глубины тысячелетий.
Список произведений:
Прадо, Мадрид
Доменичино. Жертвоприношение Исаака. Начало 17 в.
Эстебан Мурильо . Ревекка и Элиэзер.1650 г.
Хосе де Рибера . Исаак благословляет Иакова. 1637 г.
Хосе де Рибера . Сон Иакова. 1639 г.
Монастырь Сан-Лоренцо, Эскориал, Мадрид
Диего Веласкес . Иакову приносят окровавленную одежду Иосифа. 1630 г.
Лоджии папского дворца, Ватикан
Рафаэль Санти. Фреска «Авимелех преследует Исаака и Ревекку». 1518 г.
Рафаэль Санти. Фреска «Встреча Иакова и Рахили». 1518-19 гг.
Рафаэль Санти. Фреска «Сон Иакова». 1518-19 гг.
Сикстинская капелла, Ватикан
Микеланджело Буонарроти . Фреска «Авраам, Исаак, Иаков, Иуда».1511 г.
Церковь Сан-Пьетро ин Винколи, Рим
Микеланджело Буонарроти. Рахиль и Лия.1545 г.
Галерея Уффици, Флоренция
Микеланджело да Караваджо . Жертвоприношение Исаака. 1601 г.
Галерея Питти, Флоренция
Гвидо Рени. Ревекка у колодца. 1630г.
Национальный музей, Флоренция
Филиппо Брунеллески . Рельеф «Жертвоприношение Исаака».1401 г.
Лоренцо Гиберти . Рельеф «Жертвоприношение Исаака». 1401г.
Музей собора Санта-Мария дель Фьоре, Флоренция
Донателло . Скульптура «Жертвоприношение Исаака». 1418 г.
Церковь Санта-Мария делла Салуте, Венеция
Тициан Вечеллио . Жертвоприношение Авраама. Пер.пол.16 в.
Верхняя церковь Сан-Франческо, Ассизи
Художник круга Джотто . Фрески «Сцены из жизни патриархов». Кон. 13 в.
Архиепископский дворец, Удине (Италия)
Джованни Баттиста Тьеполо . Фрески на сюжеты Ветхого Завета. После 1726 г.
Картинная галерея, Берлин
Рембрандт . Борьба Иакова с ангелом. Ок. 1659 г.
Картинная галерея, Дрезден
Якопо Пальма Старший (Пальма Веккио). Иаков и Рахиль. Ок. 1520 г.
Андреа дель Сарто . Жертвоприношение Авраама. 1527 г.
Фердинанд Бол . Сон Иакова. 1642 г.
Штеделевский художественный институт, Франкфурт на Майне
Адам Эльсхаймер . Сон Иакова. 1600-е гг.
Картинная галарея, Кассель
Рембрандт. Иаков благословляет детей Иосифа. 1625 г.
Старая Пинакотека, Мюнхен
Клод Лоррен . Изгнание Агари. 1668 г.
Художественный музей, Брауншвейг
Ян Ливенс . Жертвоприношение Авраама. Перв. пол.17 в.
Лувр , Париж
Никола Пуссен . Элиэзер и Ревекка у колодца. 1648 г.
Николас Берхем . Пейзаж с Иаковом, Рахилью и Лией.1643 г.
Национальная галерея, Лондон
Хендрик Тербрюгген . Иаков обвиняет Лавана в обмане. 1627 г.
Клод Лоррен. Бракосочетание Исаака и Ревекки (Мельница). 1648 г.
Рийксмузей, Амстердам
Рембрандт. Исаак и Ревекка (Еврейская невеста). 1668 г.
Говард Флинк . Исаак благословляет Иакова. 1639 г.
Эрмитаж, Санкт-Петербург
Рембрандт. Жертвоприношение Авраама. 1635 г.
Питер Пауэл Рубенс. Уход Агари из дома Авраама. 1617 г.
Питер Ластман. Авраам на пути в Ханаан. 1614 г.
Клод Лоррен . Утро (Иаков, Рахиль и Лия у колодца). 1666 г.
Клод Лоррен . Ночь (борьба Иакова с ангелом). 1672 г.
Себастиан Бурдон . Иаков зарывает идолов в землю. 1650 г.
Национальная галерея искусств, Вашингтон
Питер Пауэл Рубенс . Встреча Авраама с Мелхиседеком. 1625 г.
Марина Аграновская Источник: www.maranat.de
Опубликовано в журнале «Партнер» № 74 (ноябрь 2003 г. Дортмунд)
Использование материалов данного сайта разрешается только с установкой прямой ссылки на www.maranat.de.
Оглавление Библейские сюжеты Печать
|
|
|
|
|
|