Часть 11. Гуманисты Ренессанса
(продолжение)
Друг императора
На территории нынешней Германии "городское сообщество" гуманистов начало прежде всего складываться в Аугсбурге. Ставший на закате Средневековья одним из мировых торгово-финансовых центов и издавна имевший тесные хозяйственные связи с Италией, этот город первым воспринял ренессансные веяния. Расцвет аугсбургского гуманистического сообщества приходится на время жизни самого выдающегося его представителя Конрада Пейтингера (Konrad Peutinger, 1465-1547). Он происходил из видной купеческой семьи.
Семнадцатилетним юношей начал изучать право в итальянских университетах, где в течение шести лет его соучениками были многие будущие гуманисты, включая знаменитого итальянца Пико делла Мирандолу. Пейтингер также становится горячим приверженцем нового мировоззрения и, одновременно с юриспруденцией, начинает изучать письменные памятники античности.
Так сложились две линии его интересов, которые оставались неизменными в течение всей последующей жизни. Вновь посетив Италию в 1491 г., он завершает свое юридическое образование получением степени доктора права. Степень открывала дорогу к служебной карьере, и Пейтингер блестяще эту возможность использовал. Хотя карьеристом в том отрицательном смысле, который обычно придают этому слову, он не был: административную деятельность на благо родного города и страны воспринимал как долг и призвание ("Beruf"!).
Что, впрочем, не мешало ему создавать некоторые привилегии одному из богатейших торговых домов Аугсбурга - Вельзерам, с владельцами которого он, благодаря удачной женитьбе, состоял в родстве. В 32 года Пойтингер возглавил городскую канцелярию, стал советником и другом императора Максимилиана I. Он выполнял многочисленные дипломатические поручения, умело используя латынь в качестве "языка общения", ловко маневрировал между не всегда совпадавшими интересами города и короны, разрешал самые запутанные правовые споры.
После смерти Максимилиана Пейтингер - советник нового императора Карла V, который возвел его, ставшего к тому времени патрицием, в благородное звание.
Такой жизненный путь заметно выделял Пейтингера из числа других гуманистов: в их кругу было принято с презрением относиться как к ученым степеням, так и к служебным должностям, поскольку считалось, что и те и другие лишь отвлекают от научных занятий. К Пейтингеру это явно не относилось: он самозабвенно отдавал гуманистической учености все "свободное от работы" время и достиг многого.
Но посмертной славой Пейтингер обязан не столько своим сочинениям (он, в частности, создавал фундаментальное описание старинных книг, надписей, медалей) и эпистолярному наследию (состоял в переписке едва ли не со всеми сколько-нибудь выдающимися гуманистами своего времени), сколько своей знаменитой библиотеке.
Это была самая большая библиотека Европы того времени за пределами Италии: 2200 томов, около 10 000 наименований трудов (в том числе 200 рукописей) античных и современных авторов! Собственно, эта была даже не одна библиотека, а две: юридическая и гуманистическая литература (по всем известным в то время областям знания) располагались в разных комнатах его дома. Новые книги поступали к Пейтингеру непосредственно от издателей из многих городов, в том числе и из Италии.
Он и сам издавал труды античных и средневековых немецких авторов. Большая часть книг этой библиотеки сохранилась, они - ценнейший источник исторического знания. Дошли до наших дней и каталоги библиотеки, сходные с современными, - Пейтингер начал составлять такие каталоги одним из первых в Европе.
Во дворе дома Пейтингера, превращенного в подобие музея, были выставлены немецкие древности. Этот гостеприимный дом был местом, где собирались многочисленные аугсбургские гуманисты.
Разнившиеся по социальному положению и роду занятий, они были объединены общими интересами. Говоря современным языком, "неформальный лидер" аугсбургского сообщества гуманистов создал "культурный центр". Как следует из книги, в которой Пейтингер опубликовал содержание проходивших в его доме застольных бесед, они посвящались в основном историко-патриотическим и религиозным темам. Путем цитирования исторических сочинений доказывалось, в частности, что прирейнские города - от Кельна до Страсбурга – с древнейших времен принадлежали Германии (а не Франции).
Одним из гостей Пейтингера стал однажды и Лютер: он был радушно принят как единомышленник, но позднее Пейтингер был среди тех, кто призывал Лютера отречься от своих радикальных взглядов. Пытаясь выступать в качестве посредника между враждующими религиозными группировками, Пейтингер и в дальнейшем выступал на стороне то одной из них, то другой. В результате, как и следовало ожидать, он подвергся атакам с обоих флангов и даже заслужил прозвище «хамелеон».
Так продолжалось до тех пор, пока в 1534 г. эти неурядицы не заставили его оставить закрепленную за ним пожизненно должность в управлении городом. Как мы увидим далее, такая позиция была характерна для немецких гуманистов: они более или менее резко критиковали Римскую церковь, но всегда оставались "в ее лоне", их требования не простирались далее ненасильственных реформ. Мечта, типичная для высокоразвитого интеллигентного ума: наблюдая как, следуя «логике борьбы», все более ожесточенно сражаются между собой идеологические противники, и не соглашаясь с претензиями каждого из них на обладание полной истиной, такой ум начинает мечтать о «третьем пути».
Лютер посетил Аугсбург в 1518 г., вскоре после опубликования им положивших начало Реформации знаменитых "Тезисов". В этом году в Аугсбурге был созван рейхстаг, на котором Лютер отстаивал свою вновь обретенную веру в диспуте с кардиналом. Одновременно в город съехались гуманисты со всей Германии, но не ради теологических споров: их не интересовало, то, что они презрительно именовали "перебранкой монахов". ( Знали бы они, какую бурю вскоре вызовет по всей Европе и как губительно скажется на личных судьбах многих из них эта "перебранка"!)
Гуманисты мечтали склонить прибывших на рейхстаг светских и духовных владык к крестовому походу с императором и папой во главе против нависших над Европой турок. Эта была старая мечта европейских гуманистов: ее тщетно пытался осуществить еще за полвека до описываемых событий итальянский гуманист на папском престоле Энео Пикколомини.
Новая попытка также окончилась неудачей. В своих пламенных призывах гуманисты обильно цитировали древних авторов, повествовавших о воинах Рима с варварами, но, увы, не обнаруживали достаточно понимания реалий современной им жизни. На военные нужды князьям предлагалось пожертвовать десятую часть их доходов. Они не соглашались: опасались, что Рим присвоит значительную часть собранного. (Контрольные органы современной России подобные деяния изящно именуют "нецелевым расходованием выделенных средств".) В 1521 г. турки захватили Белград и приступили к завоеванию Венгрии.
Друг Дюрера
Наряду с Аугсбургом, еще одним центром гуманистической мысли общеевропейского значения был Нюрнберг, также издавна имевший тесные хозяйственные связи с Италией. Этому городу Европа обязана одним из известнейших своих гуманистов - Виллибальдом Пиркгеймером (Willibald Pirckheimer, 1470 -1528). Большинству читателей журнала его облик хорошо знаком по гравюре Дюрера: она была воспроизведена на одной из денежных купюр в те блаженные времена, когда немецкие деньги назывались марками...
Пиркгеймер был во многом "подобен" своему аугсбургскому соседу и товарищу Пейтингеру.
Сходными были их "послужные списки": после завершения образования в Италии Пиркгеймер в течение почти четверти века был членом правившего городом совета, где в круг его обязанностей, так же, как и у Пейтингера, входило составление документов. Он также выполнял многочисленные дипломатические миссии, пользовался расположением Максимилиана I и был советником двух императоров. Сходной была и собственно гуманистическая сторона их деятельности: Пиркгеймер - историк, отыскивавший в прошлом основания для патриотизма, "неформальный лидер" многолюдного сообщества нюрнбергских гуманистов, для которых всегда была открыта его обширная библиотека. Лютер посетил Пиркгеймера в том же 1518 г., что и Пейтингера, и был также радушно принят.
Тремя годами позднее Пиркгеймера даже на некоторое время отлучили от церкви за поддержку Лютера, но позднее он, так же, как и его аугсбургский коллега, отвернулся от Реформации.
Этот вызванный принадлежностью к одной и той же социально-интеллектуальной группе параллелизм жизненных путей тем более любопытен, что, как подчеркивает Гейгер, пройдены они были людьми по характеру очень разными.
Пиркгеймер происходил из старинной семьи нюренбергских патрициев, владевших в XIV в. одним из богатейших торговых домов Европы. В числе первых в Германии эта семья восприняла гуманистическую образованность, она дала Германии нескольких видных юристов и дипломатов. Пиркгеймера можно считать "гуманистом второго поколения": его собрание книг начали составлять еще дед. Отец, покровительствовавший научным занятиям, дал сыну прекрасное образование, включавшее знакомство с искусством.
Привитый с детства интерес к искусству в дальнейшем проявился в общении с художниками, одним из которых был Альбрехт Дюрер (Albrecht Duerer, 1471-1528). Их продолжавшаяся всю жизнь дружба завязалась еще в детстве, когда Дюрер начал посещать богатый, со вкусом обставленный дом Пиркгеймеров, стоявший неподалеку от скромного домика его отца.
Общение с Дюрером, как пишет Гейгер, облагородило Пиркгеймера и сделало его самого "наполовину художником": он заботился не только о содержании своих трудов, но и об их оформлении, стремился к тому, чтобы они радовали глаз. В этом он был совершенно не похож на Пейтингера.
|
жизненно необходима, и он поэтически воспевал ее как высшее блаженство. Человек веселый и остроумный, он любил подшутить: добродушно - над друзьями, весьма саркастически - над идейными противниками. Не был он лишен и того, что ныне, применительно к выдающимся творческим личностям, мягко именуется «жизнелюбием»: Дюрер потешался над его многочисленными любовными увлечениями, с друзьями-гуманистами Пиркгеймер встречался не только в своем доме, но и в питейном заведении «Господская горница».
Заканчивая этот, по необходимости, краткий рассказ о "веселом мудреце с денежной купюры", зададимся вопросом: в какой мере этот вполне сложившийся гуманист с ярко выраженным ренессансным мироощущением отличается от своего итальянского прототипа? Ответ: в отличие от итальянских гуманистов, Пиркгеймер глубоко и искренне религиозен.
Одно из его любимых изречений: «Начало мудрости в страхе Божьем». Восемь его сестер были монахинями, дочь - настоятельницей монастыря. Он добился его сохранения, когда во время Реформации остальные монастыри закрывались. Как и Пейтингер, Пиркгеймер принадлежал к тем «уравновешенным» натурам, которые были не настолько религиозны, чтобы последовать призыву реформаторов к углублению веры, видели приносимое Реформацией зло, но и церковь не могли поддержать безоговорочно.
Он тщетно мечтал о каком-то евангелическом братстве, просвещенные высоко-духовные члены которого следовали бы высочайшим моральным нормам. «Я не лютеранин, я не противник лютеран, я – христианин» – говорил Пиркгеймер на склоне лет.
Юношескую живость характера он сохранял и в преклонном возрасте, и лишь смерть Дюрера и изменение "духовного климата", вызванное Реформацией, сломили его.
О тех качествах, которые больше всего ценил в людях Пиркгеймер, рассказывает нам эпитафия, сочиненная им на смерть Дюрера:
«Верность, любовь, чистота, добродетель и вера,
Разум, искусство, талант скрылись под этим холмом».
Анатолий Сирота Источник: www.maranat.de
Опубликовано в журнале «Партнер» (Дортмунд) № 5 (116) 2007 г
Использование материалов данного сайта разрешается только с установкой прямой ссылки на www.maranat.de.
Оглавление Закономерности в немецкой истории Печать
|